Марксизм не может верить обещаниям о мирном сосуществовании и мировом разоружении, сделанным восточным и западным капитализмами, и убеждён, что дипломатия двух величайших империализмов мира, с которыми, как это ни угрожающе звучит, снова выстраиваются меньшие империализмы (особенно немецкий и японский), может привести к ни к чему иному, кроме как союзов, которые восстанавливаются для новой империалистической войны. Фактически, в конечном счёте, капиталистический способ производства сможет преодолеть общий экономический кризис, который происходит в обоих глобальных блоках, только путем разрушения третьей мировой войны.

Эти новые тезисы, которые партия хотела бы развивать и дальше, перестраивают доктринальные и тактические краеугольные камни и оценки партии, которые возникли в результате её взвешивания исторического наследия двух империалистических войн. Кроме того, эти тезисы могут претендовать на то, чтобы быть полностью согласованными и быть подлинным продолжением всех предыдущих текстов, работ и тезисов нашего левого коммунистического движения. Эти незначительные корректировки не указывают на желание вносить изменения, а скорее являются подтверждением и повторением, которые будут использоваться подрастающим поколением щедрых и полных энтузиазма пролетарских борцов будущего; между тем, с помощью печатного слова и с ясностью, которую дают нам наши революционные диалектические связи, они упорно предвосхищают будущее коммунистическое восстановление, когда рассеется нынешний туман.

Позиция нашего течения восходит к классикам Маркса и Ленина, и мы фактически можем опубликовать сборник их текстов в поддержку настоящих тезисов. Пока же мы обращаемся к тезисам, достаточно существенным самим по себе, составленных из докладов, представленных на общих собраниях нашего движения и полностью опубликованных в номерах с 16 по 22 партийного обзора "Communismo" (2003).

1. Исторические разновидности войн

Марксизм отвергает оценку пацифистов и анархистов о том, что всем войнам следует противостоять, потому что они убийственны и жестоки, как неадекватную и абстрактную. Для нас, в соответствии с доктриной, которую мы рассматриваем как красную нить, идущую от Маркса и Энгельса к Ленину, мы ставим оправдание или осуждение той или иной войне в зависимости от её фундаментального исторического значения. Отказ взять в руки винтовку, как выражение борьбы против милитаризма и войны в целом, является абстрактным и метафизическим, поскольку сам факт выступления против войны вытекает из исторических, а не моральных мотивов. Отмена войны сама по себе не является нашим лозунгом. Война является одним из решающих факторов на стадиях подъёма и упадка капиталистического цикла: тогда отмена войны означает не что иное, как остановку этого цикла до того, как будет достигнуто революционное решение.

Эпоху, открытую Великой Французской Революцией 1789 года, можно схематично разделить на периоды, каждый из которых соответствует различному типу войны и другому отношению к ним со стороны марксизма.

Первый период: от Французской Революции до Парижской Коммуны 1871 года. Это период национально-освободительных войн, характеризующийся главным образом сбросом феодального, абсолютистского и иноземного ига. Это были прогрессивные войны, и марксистская поддержка их проистекала не из того, что они были оборонительными или патриотическими, а из-за их революционного характера, полезного в распространении современной капиталистической организации, т.е. агрессивные войны, подобные войнам Наполеона против феодальных стран, были исторически прогрессивными.

В 1871 году происходит великий исторический поворотный момент, который прокомментировал Маркс: все национальные правительства объединяются в конфедерацию против пролетариата. В Европе период войн за национальное объединение подходит к концу с Парижской Коммуной. Могут ли сегодня ещё существовать прогрессивные и, следовательно, оправданные войны? В 1951 году мы подтвердили, что возможно и могут, но за пределами Европы; кроме того, как и в случае с Лениным, мы указали, что правильным критерием для классификации видов войны и определения того, справедлива война или нет, в любом случае является социальный, а не юридический критерий агрессии или обороны, вторжения или сопротивления, завоевания или освобождения.

Второй длится с 1871 по 1914 год, причём последний год знаменует начало Первой мировой войны и падение Второго Интернационала (мы должны отметить ещё одну символическую дату, указанную в текстах Ленина и нас самих, как 1905 год, в котором, с Русской Революцией и империалистическим развитием капитализма, начинается третий период войн и революций). Этот второй период - период так называемого мирного развития капитализма, господства буржуазии и её упадка – концентрации экономической и политической власти в финансах; революционные нападки бросаются в глаза своим отсутствием, социалистическое движение готовится и постепенно собирает свои силы, расширяясь по мере возникновения великих европейских партий. Марксисты в этот период всецело озабочены укреплением и развитием этого процесса, их отношение к войне вытекает из её возможных последствий для дальнейшего продвижения последнего. Энгельс заменяет предыдущий критерий поддержки прогрессивных буржуазных войн защитой партии социализма, которой угрожает победа феодальной России; отныне не должно быть никаких союзов с национальной буржуазией, а только условная помощь, оказываемая социалистическим движением с позиции полной независимости: война должна вестись "революционными средствами", и социалисты, исходя из этой цели, без колебаний захватят власть, если будут в состоянии это сделать.

В начале 1890-х годов Энгельс, прогнозируя всеобщую войну, всё ещё надеялся на её задержку из-за незрелости движения: революция, возникшая в результате войны, была бы маловероятной из-за угрозы России, великого резерва всей европейской реакции, готовой в союзе с ныне консервативной буржуазией задушить любую революционную попытку при рождении. Наилучшие возможности в случае войны были бы связаны с поражением России, за которым последовала бы революция, которая бы разрушила феодальный режим: что впоследствии и подтвердилось в октябре 1917 года.

Война 1914 года носит совершенно иной характер, будучи империалистической, то есть войной, которая ведётся уже не между нациями, а между капиталистическими государствами за раздел наёмных рабов и рынков. С империализмом, парабола капитализма (революция - прогрессивная реформа - реакция) опустилась на самое дно. Марксизму больше не нужно защищать национальные интересы от феодальной реакции, а только побеждать внутренних врагов. К 1914 году царская Россия является историческим пережитком, однако, несмотря на желание её поражения, социал-демократия не может использовать это в качестве причины для поддержки немецкого буржуазного правительства, и призыв должен быть таким: работайте над тем, чтобы обе стороны пали вместе. Революционные коммунисты должны руководить непосредственную борьбу пролетариата против всех правительств, чтобы превратить империалистическую войну в гражданскую, чтобы осуществить революционный захват власти.

К этим двум видам войны (прогрессивной буржуазной и империалистической) Ленин добавляет третий: революционную войну, а именно войну между государством, в котором победил пролетариат, и государствами, в которых всё ещё господствует капитализм. Марксизм не только не исключает такую войну, а считает её прогрессивной и необходимой: такая война может возникнуть как оборонительная против вторжения капиталистического государства или как наступательная война против государства, которое всё ещё является буржуазным, чтобы поддержать и разжечь коммунистическую революцию. В обоих случаях национальный аспект не должен приниматься под страхом возврата к злополучным и ретроградным позициям (даже если существует только одно пролетарское государство); скорее должен приниматься интернационалистический аспект военного конфликта между армиями враждебных классов, поскольку такая война является частью мировой гражданской войны между пролетариатом и буржуазией.

Две империалистические войны опустошили мир, и в обоих случаях социальные предатели пытались дать пролетариату "марксистское" объяснение, чтобы склонить его встать под знамёна других людей. Так, эти люди назвали первую мировую войну "оборонительной". На это международные левые фракции во главе с Лениным, Либкнехтом и итальянскими левыми нанесли ответный удар, настаивая на том, что под лозунгом "оборонительная война" марксисты подразумевали (аж в 1870 году) те войны, которые развивали капиталистическую форму, в то время как война 1914 года была империалистической между полноценными капитализмами, поэтому говорить о защите отечества в какой бы то ни было стране было предательством. Социал-предатели будут выдавать вторую мировую войну за войну первого типа, национально-освободительную, и за войну третьего типа, пролетарскую революционную, тем самым косвенно видя в буржуазно-демократических режимах распространителей и защитников социализма против немцев.

Следовательно, социал-шовинисты 1914 года и закоренелые оппортунисты 1939 и 1941 годов действительно были далеки от того, чтобы снять с войны её патриотические, националистические и ложнореволюционные маски, чтобы классифицировать её по-марксистски как империалистическую, к чему неизбежно привело бы их, как привело последовательных социалистов, к единственно приемлемой жизнеспособной тактики: революционного пораженчества на всех фронтах.
 

2. IНеизбежность империалистической войны

Как только сформировался мировой рынок, и ограниченные сферы жизни и круги влияния, характерные для докапитализма, растворились в единой экономической магме производства и продажи товаров; как только рынки всего мира насытились, а последние прибывшие втиснулись в свой угол рынка; короче говоря, как только наступает эпоха империализма, неизбежно возникают захватнические войны с грабежом и разбоем с обеих сторон, за раздел рынков, за подразделение и перераспределение сфер влияния финансового капитала, и так же неизбежно вследствие этого государства и нации подчиняются великим державам.

Могут ли буржуазные правительства и их лидеры предотвратить войну? Нет, не существует никакой возможности, чтобы они смогли спровоцировать или предотвратить это. Даже если признать, что они лично не хотят начала войны, или что они не считают нужным её провоцировать, их намерения малоэффективны: олигархия крупного капитализма, которую они представляют и от которой они зависят, вынуждена действовать в производстве, промышленности, торговле и финансах в соответствии с неумолимыми экономическими законами, которые ведут к войне. Война – это не политика определенного буржуазного слоя или партии, это экономическая необходимость.

С другой стороны, а как насчёт межклассовых пацифистских движений, "сторонников мира", "голубей" всех мастей, разве они не могут предотвратить войну? Будучи непролетарскими движениями, они выражают лишь недалёкое мещанское желание сохранить те преимущества, которые капитализм всё ещё может им предложить, и всё это за счёт европейского и, прежде всего, внеевропейского пролетариата. История учит, что такие движения самоликвидируются в случае войны, чтобы принять ложные оправдания своей собственной буржуазии: "Восстановите мир! Беритесь за оружие, чтобы побороть "врага"!".

В пределах, установленных капиталистическим производством, и с помощью инструментов, предлагаемых поддерживающей его политической системой, империалистической войны не избежать: только историческая контрсила, противостоящая этой системе, а именно пролетариат под руководством своей партии, может создать единственную возможность предотвращения, ибо только путём разрушения до основания глобальной структуры капиталистической власти человечество может быть избавлено от её ужасов, прежде всего, войны. Только в социалистическом мире, в немеркантильном, некапиталистическом, негосударственном обществе – первом истинном начале человеческой истории – у войны больше не будет причин для существования.
 

3. Возможность избежать империалистическую войну

Если война остаётся неизбежной в рамках капитализма и не приведет к Всеобщему Миру, о котором пророчат идиоты, мистификаторы и предатели, то мы продолжим утверждать вместе с Марксом и Лениным, что война между людьми закончится только через наднациональную классовую революцию, которая, устранив причины войны, уничтожит саму войну.

Поэтому, когда мы с Лениным утверждаем, что война неизбежна, мы имеем в виду не в абсолютном смысле, а то, что её нельзя избежать смутным идеологическим движением пролетариев, бедных и средних классов в совокупности; по такому движению война пройдёт, как каток, без всякого сопротивления. Всеобщей войны исторически можно избежать, но только при единственном условии, что ей противостоит движение наёмного класса, причем последний ожидает войны не для того, чтобы заменить её миром, а, возможно, заменить возрождением войны, чтобы привести к падению дряхлого, мерзкого капитализма.

Когда Ленин установил, что последняя империалистическая стадия капитализма ведёт к войне, он не считал, что произойдёт целая череда мировых войн, а ожидал, что, как только возникнет первая, пролетариат, по крайней мере в Европе, восстанет и положит ей конец. Его формулировка гласила: превратить империалистическую войну в гражданскую. Социалисты "Второго Интернационала" знали об этом, но не применили на практике, так как тешили себя иллюзиями, что смогут предотвратить войну всего лишь путём мирного развития событий, вытекающих из всеобщей забастовки против мобилизации по обе стороны границ. Но даже эта цель не была достигнута (и всё равно было бы недостаточной), поскольку все рабочие партии отправились маршем на национальную войну. Нам не нужно ожидать признания ошибок или фундаментального переосмысления со стороны Ленина, поскольку в области оценки исторических событий с течением времени революционный оптимизм, начиная с Маркса, сыграл немаловажную роль – хотя и не в виде мечтаний, а основанный на реальных возможностях – но Ленин должен был уточнить, что произойдёт не одна, а серия империалистических войн: он не указал конкретный срок, но установил необходимые условия для изменения характера войны: от империалистической к гражданской, к революционной пролетарской. Он отверг претензии на то, что реально остановить войну забастовкой, даже если она была бы всеобщей и неограниченной: требовалось и всё ещё требуется нечто совершенно иное, исходящее от организации с глубокими корнями в пролетарском сообществе и армии, исходящей из широко распространенной и влиятельной классовой партии, основанной на обоснованных теоретических, программных и тактических позициях; единый организм, который смог бы возглавить пролетарский захват власти с целью разрушения гнилого общества капитала.
 

4. От пролетарского реформизма к буржуазному предательству

В каждом случае, когда в капиталистическом обществе возникает острый кризис, оппортунисты всех мастей непременно открыто выступают на стороне буржуазных интересов, и каждый раз они бесстыдно и нераскаянно показывают, что их историческая роль заключается в том, чтобы проникнуть в пролетарское движение, стремясь осуществить программу сохранения буржуазии, замаскированную под программу освобождения рабочего класса.

Крах Второго Интернационала был вызван преобладанием оппортунизма в партии. Путь к этому краху был расчищен; отрицая социалистическую революцию и ставя на её место буржуазный реформизм; отрицая классовую борьбу и необходимость превращения её в определенные моменты в гражданскую войну; проповедуя классовое сотрудничество; уступая шовинизму во имя патриотизма и защиты отечества; игнорируя и отрицая фундаментальный тезис социализма, ранее сформулированный в Коммунистическом Манифесте, а именно, что у рабочих нет отечества; примыкая к мелкобуржуазному лицемерию в борьбе против милитаризма вместо признания необходимости революционной войны пролетариев всех стран против буржуазии всех стран; превращая допустимое - в то время - использование парламента и буржуазной законности в фетишизм этой самой законности и забывая о необходимости незаконных форм агитации и организации в периоды кризиса.

Ленин говорит о крахе оппортунизма и, в явном противоречии, о его торжестве. Крах Второго Интернационала был доктринальным и тактическим крахом оппортунизма, поскольку всеобщее благосостояние не было достигнуто реформаторским путём и мир не был сохранён; Второй Интернационал исчерпал свою историческую задачу в так называемый "мирный" период капиталистического развития. В 1914 году он подвергся историческому испытанию империалистической войной: здоровые силы присутствовали, предпосылки – в том числе тактические – для превращения империалистической войны в гражданскую были определены на Международных Конгрессах в Стокгольме, Копенгагене и Базеле, но руководство находилось в руках оппортунистов, и партия пошла ко дну, дав трагическую и окончательную историческую демонстрацию ошибочности реформистского пути. Это было предательство, которое оправдывалось псевдосоциалистическими аргументами и убогими теоретическими уловками, особенно со стороны влиятельной немецкой партии, которая утверждала, что 1-я мировая война была справедливой, поскольку велась с целью свержения царизма.

Однако немедленной реорганизации в революционный Интернационал, процесс, который занял бы годы, не произошло, и в этом, к сожалению, заключался триумф оппортунизма: пролетарские массы пошли на помощь своей собственной буржуазии, и революции в Европе не произошло. Теоретическому разрыву соответствовала практическая победа оппортунизма, поскольку пролетарии, ещё не имевшие руководства со стороны Коммунистического Интернационала, были расколоты и вынуждены убивать друг друга правительствами и буржуазией каждой страны, при подкреплении, добавим, самих социал-предателей, которые, благодаря их ревностному патриотизму были внезапно одеты в военную форму.

Во 2-й Империалистической войне мы снова обнаруживаем это: теоретическая победа марксизма, теоретическое поражение оппортунизма наряду с его практическим триумфом. После войны и в нынешний затхлый межвоенный период пролетариат прикован к буржуазной колеснице. Те партии, которые стремятся не столько разорвать эти цепи, сколько максимум к менее суровому или, во всяком случае, не худшему тюремному режиму, являются не чем иным, как ловкими вертухаями. Их обманчивый мираж, имеющий единственной целью направить пролетарскую энергию на спасение национальной экономики сегодня и отечества в недалеком будущем. Они являются дегенеративным порождением уже выродившегося сталинизма, партии, которые отбросили марксистскую теорию, программу и тактику, но которые всё ещё украшают себя и выбеленные могилы коммунистической фразеологией.

Неизбежный и окончательный крах оппортунизма, обусловленный уже исторически подтверждённым теоретическим банкротством, произойдёт не сам по себе, а только тогда, когда пролетариат вновь с силой выйдет на сцену классовой борьбы, организованный и направляемый своей партией: тогда ренегаты открыто встанут на защиту буржуазии и станут первым препятствием, которое необходимо будет устранить в развитии революционного процесса.
 

5. Коммунистическое движение в противостоянии кризису и войне

Отношение коммунистов к империалистической войне вытекает из их общей позиции по отношению к капитализму: они хотят его полного уничтожения. Экономические кризисы и возникающие в результате войны – это рычаги, за которые можно ухватиться, чтобы его свергнуть. Марксизм не рассчитывает на вечный капиталистический мир и благоденствие, поскольку и то, и другое является обязательной предпосылкой всё более глубоких кризисов и все более разрушительных войн. Коммунизм, безусловно, хочет мира, но не эфемерного, поддерживаемого противостоящими армиями, оснащёнными как никогда прежде и готовыми броситься друг на друга или против восставших пролетариев внутри каждой страны; он хочет настоящего мира; органического мира, который будет возможен только в бесклассовом обществе, завоёванном международной революцией.

Марксизм ожидает экономический кризис. Этот кризис, или последующее за ним оживление, спровоцировав ухудшение условий жизни рабочего класса, может побудить его отреагировать организацией на профсоюзном уровне и поощрением его воинственности; кризис также может создать условия для количественного роста партии и расширения её влияния на рабочий класс. Именно потому, что он подразумевает возможность возвращения на историческую арену единственного враждебного капитализму класса, партия с нетерпением ожидает экономического кризиса; в отличие от буржуа, которые боятся его как из-за возможного пролетарского восстания, так и из-за разорения средних классов.

Марксизм также ожидает империалистическую войну. Эти войны происходят из-за непоправимого и, в конечном счёте, невыносимого продолжения международного экономического кризиса, который не допускает никакого иного выхода в рамках капиталистического способа производства, кроме бесчеловечного уничтожения товаров и пролетариев. Империалистическая война расчищает капитализму место, хотя бы временно, устанавливая новое равновесие и раздел мировых рынков. На руинах этих рынков можно с эйфорией начать новый полувековой цикл грабежа.

Военный кризис проходит через различные фазы: период подготовки, собственно начало войны, развитие и непосредственно послевоенный период. Революционная партия будет стремиться воспользоваться экономическими кризисами и войнами на всех их различных этапах, чтобы попытаться свергнуть капитализм.
 

6. Долгие войны не способствуют революции

Революция выйдет из третьей мировой войны, если до её начала произойдёт подъём классового движения. Либо начнётся и пойдёт своим чередом война между государствами, либо разразится гражданская война, буржуазия будет свергнута, и войны не будет.

Наше движение пришло к вышеупомянутым выводам, оценкам и перспективам будущего исторического развития взвесив опыт двух мировых войн. Мировая партия пролетариата столкнулась с первой ещё с признаками оппортунистических влияний внутри неё; с этими влияниями энергично боролись левые меньшинства, но для того, чтобы они были разоблачены, классу пришлось пройти через ад войны, чтобы убедиться в том, что постепеновцы и реформисты лишь мясники на службе у буржуазного отечества. Пролетариат сделал всё, что мог, в разных странах, иногда героически - но этого было недостаточно из–за отсутствия политического руководства.

Победа была в России, но Октябрь родился в результате сочетания двух уникальных условий: выживание феодального режима и ряда военных поражений. Кроме того, существовала необходимая предпосылка для успеха революции – партия. Эта партия, укрепленная опытом 1905 года, всеобщим испытанием 1917 года и имеющая прочный марксистский фундамент, смогла применить правильную тактику, воспользовавшись военной ситуацией и поражениями царской армии, то есть пропагандируя революционное пораженчество. Победа была, но изолированная, потому что цикл в Европе, неспособный пройти полный круг за такое короткое время, был бы разорван: а именно, осуждение и поражение партий социал-предателей, восстановление пролетариата от участия в братоубийственной войне, возрождение движения в исторических центрах европейского капитала и разорение имперской буржуазии, побеждённых или победивших.

Вторая война пришла, конечно, не неожиданно для нашей Фракции, но на этот раз она последовала вслед за жестоким поражением пролетарского движения, искалеченного с 1926 года вырождением Третьего Интернационала, победой сталинизма и мировой контрреволюции. В этих условиях пролетарская энергия не только была рассеяны и лишена лидеров, она была непосредственно направлена на службу одному буржуазному фронту против другого, как в знаменитых партизанских блоках.

Кризисы двух послевоенных периодов сопровождались историческими условиями, которые не позволяли всё ещё великодушной пролетарской борьбе развиваться в революционном направлении. Учредительный конгресс Третьего Интернационала состоялся в 1919 году; второй, ещё более значительный по своим теоретическим и программным подтверждениям, прошёл в следующем году, когда формирование национальных секций ещё не было завершено: слишком поздно, не только в плане возможности использования состояния войны в революционных целях, но и в отношении непосредственного послевоенного периода, всё ещё охваченного многочисленными социальными кризисами и бурлением. У буржуазии разных стран было достаточно времени, чтобы, с помощью социал-предателей, атаковать забастовки и восстания в лоб. Тем временем Красной армии не удалось взять Варшаву - событие, которое, вероятно, разожгло бы революционное пламя в Центральной Европе. Советский Союз остался в изоляции, и революция потерпела крах на международной арене.

Ситуация в конце второй мировой войны была ещё менее благоприятной, так как контрреволюционные взгляды, поведение и решения, как классовых врагов, так и оппортунистов, становились всё более выраженными: победившие буржуазии решились на военную оккупацию побеждённых стран, задушив коммунистическую революцию в зародыше; отсутствует сильный авангард, способный отказаться от политических коалиций, и в то же время вырождение партий–отпрысков Интернационала – уже не коммунистических - достигает своего нижайшего упадка.

Поэтому начало войны должно застать уже возрождённое пролетарское движение и партию, твёрдо основанную на марксистских позициях; это наилучшие условия, которые может предоставить История, и пролетариат должен знать, как извлечь из них выгоду.

Война, которая не разжигает победоносную революцию с самого начала или, по крайней мере, с самого раннего развития, может быть развязана легче и пройти полным ходом, вдохнув новую жизнь в капитализм находящийся в предсмертных муках: для трупа, который всё ещё ходит, капиталистической системы, окончательный удар должен быть нанесён до того, как в него перельют новую кровь из пролетарских вен, то есть до того, как он омолодится в результате бесчеловечного разрушения войны и последующего экономического обновления "реконструкции".

Война сама по себе одновременно и разрешает кризис капитализма, и даёт ему новую жизнь. В той мере, в какой война является величайшим выражением кризиса, вызванного противоречиями, присущими капитализму, и глубоко сотрясает унитарные системы производства, которыми являются национальные государства, она может обеспечить решающий толчок к революции. Поскольку война – это единственный вариант преодоления застойных условий и выравнивания тенденции падения кривой нормы прибыли, открытый для имперских джаггернаутов, и поскольку война насильственно перестраивает международный рынок по полному преимуществу победителей – но также и побеждённых - она представляет собой решение для сохранения нынешнего способа производства. Других перспектив нет.

В принципе, мы допускаем и возможность уничтожения человеческого рода, что даёт нам ещё больше стимул готовиться к коммунизму.

Причина, по которой мы утверждаем, что пролетариат должен попытаться прервать войну в самом её начале, заключается в следующем: длительная война объективно и субъективно отбрасывает нас назад; чем дальше развивается война, тем меньше возможностей противостоять ей революцией.

Эта оценка, носящая общий характер, не имеет значения в области тактики, где революционное пораженчество сохраняется в каждой стране и на каждом фронте.

Партия будет упорствовать, как в пропаганде, так и в своей деятельности, в пределах, допускаемых отношениями силы между антагонистическими классами, она будет упорствовать в своей пораженческой тактике легальной и нелегальной работе в армии, стремясь тем самым лучше использовать любую возможность, которую война, по мере её развития, всё ещё может предоставить. Фактически, даже в послевоенный период капиталистического возрождения мы не исключаем ситуаций международной нестабильности между побеждёнными и победителями и внутренних социальных кризисов, особенно в побеждённых странах, которые партия может использовать для пролетарского натиска.

Как всегда, марксизм не делает пророчеств о будущем, а выражает грядущие условия. Это наука, которая регистрирует законы, связывающие события воедино, и мы никогда не утверждали, что отдельные события не могут бродить в обширном поле изменчивости; это относится как к прошлым событиям, так и к будущему, и можно ошибаться в последнем так же сильно, как и в первом. Если условия будут другими, то и события будут другими.

В любом случае долг партии всегда будет заключаться в том, чтобы указать среди различных существующих возможностей ту, которая наиболее благоприятная. Наш прогноз, а не пророчество, на 1956 год, остаётся неизменным. Мы писали: «Послевоенное десятилетие прогресса мирового капиталистического производства продлится еще несколько лет. Затем - межвоенный кризис, аналогичный тому, который разразился в Америке в 1929 году. Социальная резня средних классов и обуржуазившихся рабочих. Возрождение движения мирового рабочего класса, все союзники отвергнуты. Новая теоретическая победа старых тезисов. Единая коммунистическая партия для всех государств мира. Ближе к концу двадцатилетнего периода альтернативы трудному столетию таковы: третья война имперских джаггернаутов – или международная коммунистическая революция. Только если война не пойдет своим чередом, эмуляторы сгинут!» (Программа Коммуниста, 10/1956).

Прогнозируемых двадцать послевоенных лет сейчас более чем вдвое больше, из-за более медленных темпов развития капиталистического производства, но альтернативы, которые были выдвинуты для последних лет этого "трудного века", остаются прежними.
 

7. Задачи партии в различных ситуациях

Партия предвещает наступление определённых условий, ключевых периодов и факторов, которые ускорят капиталистический кризис (неизбежно ведущий к войне), что позволит партии распространить свое влияние на всё более боевой пролетариат. В отношении этой возможности отсрочка начала войны, возможно, была бы более благоприятной, но такое соображение не заставит нас броситься в объятия гуманитарного и межклассового пацифизма. Энгельс тоже выражал подобные надежды. В то время революционное развитие пролетарского движения ни в принципе, ни на практике не противоречило присутствию парламентских делегатов-социалистов и деятельности, проводимой даже в храме буржуазной демократии, направленной на то, чтобы заставить государство делать выбор, менее неблагоприятный для рабочего класса, и особенно использовать парламент как трибуну для революционной пропаганды. Война против Германии, одной из самых передовых частей мирового социализма, могла бы затормозить это развитие. Это не был реформизм: Энгельс открыто предупреждал буржуазное государство, поддерживая в пролетариате сознание того, что в своё время будут воздвигнуты баррикады.

В нынешней ситуации возобновление движения в революционном направлении будет наблюдаться в широко распространенной пролетарской защитной реакции, в возрождении классовых профсоюзных организмов и в заметном влиянии партии на класс и на его экономические организации, где партия стремится, прежде всего, уговорить класс выплюнуть все те идеологии и программы, основанные на демократическом действии и использовании буржуазных институтов.

В этих исторических условиях подготовка к войне и её развязывание могут открыть широчайшие революционные возможности. В ситуации, ставшей экономически и социально взрывоопасной, угроза отправки пролетариев на фронт вполне может разжечь социальную войну. Естественно, что партия по этой причине не прекратила бы своё противодействие войне капитала.

Крик "вы первые", брошенный Энгельсом буржуа, означающий: вам ответят оружием, чтобы свергнуть вас, в определенные моменты может быть перефразирован нами как вызов: сделайте призывной жест, и пролетариат восстанет, завоюет власть и прекратит вашу войну. Процесс более сложный, чем может показаться из боевого клича: империалистическая война превратится в гражданскую войну везде, где это возможно, поскольку в некоторых странах власть перейдет в руки пролетарской партии; начнется эпоха революционных войн.

Конечно, такой вызов не может быть брошен сегодня: если бы сейчас были выпущены призывные повестки и ракеты, перспективы были бы проблематичными. Но партия, какой бы ограниченной она ни была сегодня в силу исторической необходимости, в таком случае не ограничилась бы только регистрацией фактов и их интерпретацией; скорее, как всегда, расшифровывая их, она стремилась бы разглядеть возможности, какими бы минимальными они ни были, предлагаемые третьей мировой, которой в начале не препятствовал пролетариат, то есть пролетариат, всё ещё недостаточно организованный и всё ещё в значительной степени подверженный влиянию предателей..

Партия в военное время, зная об отсутствии объективных и субъективных условий, делающих возможным революцию и захват власти, не отказывалась от своих задач в ожидании лучших времен, а вновь предлагала основные пункты программы и правильную тактику, потенциально переводимую в однозначные лозунги. Примером тому может служить наша Платформа 1945 года, составленная ещё в военное время. В ситуации того времени присутствовали вооруженные пролетарские силы, немногочисленные, но значительные, однако они находились на службе оппортунизма и классового врага; силы партии были рассеяны, и её влияние на исторические события было нулевым. Первоочередной потребностью было её воссоздание на прочной теоретической и программной основе; и это было главной задачей Платформы. Однако, кроме этого, не было никаких колебаний в том, чтобы установить характерные краеугольные камни тактической ориентации наряду с теоретической; прежде всего, чтобы избежать становление "беспорядочных и непредвиденных реакций в последнюю минуту" регулярным ответом на "будущие" ситуации. Предвидя, что траектория кривой классовой борьбы будет нисходящей, в принципе процесс не исключался: воссоздание партии, её сильное влияние на класс и изменение направления пролетарской борьбы. С этой целью партия установила определенные тактические положения, которые были недвусмысленно сформулированы в контексте революционного пораженчества. Это было необходимо сделать, несмотря на отсутствие практического применения ни в настоящем, ни в послевоенном цикле, который мы характеризуем как жесткий полицейский контроль, навязанный пролетариям победоносными армиями и национальной буржуазией в завоёванных странах при содействии сталинского оппортунизма.

Что же касается первой мировой войны, то при составлении балансовых отчётов прошлого мы пришли к выводу, что дело было не столько в том, что мы пропустили исторический "автобус", сколько в том, что в тот трудный промежуток лет между августом 1914 года и началом двадцатых годов, автобус пролетарской власти так и не проехал мимо. Несмотря на это, левые, первоначально как течение, а затем организованные во фракцию в Социалистической Партии и, наконец, возглавившие Коммунистическую Партию Ливорно, ошиблись не из-за чрезмерного оптимизма или волюнтаризма (при условии, что имеет смысл говорить об "ошибках"). Фактически, сражаясь внутри Социалистической Партии, левые указывали партии и пролетарским массам правильный путь штурма буржуазной цитадели, который заключался в противопоставлении "старому" реформистскому антимилитаризму "новой" классовой и революционной версии, отстаивая тактику, которую Ленин, в однозначном выражении, назвал революционным пораженчеством.

Позже левые, в годы, когда спад революционной волны был явно очевиден, не переставали указывать – даже с критических позиций внутри Коммунистического Интернационала – на правильную тактику, которую следует применят в полностью капиталистической Европе, извлекая уроки скорее из кровавых поражений на Западе, чем из блестящей победы в России.

В третьей мировой войне, если не будет реализована более благоприятная перспектива, то есть революционная реакция, предшествующая войне или возникающая при первых её признаках, партия, избегая любого волюнтаризма, сделает себя активной силой в пределах, налагаемых историческими условиями и отношениями классовых сил. Это будет сделано её критикой, её пропагандой и её указаниями по тактическим вопросам: не изменяемым, не "новым" по отношению к "новым" событиям, а уже установленным и хорошо известным боевой структуре партии.
 

8. Оборончество и промежуточные звенья

Отношение нашего движения к империалистическим войнам вписано в тактику, кодифицированную левыми и Лениным, опровергая, прежде всего, лозунги, которые, принимая революционный облик или притворяясь, что сохраняют предполагаемые социалистические завоевания, являются ничем иным, как способами консервации буржуазного порядка.

“’Оборонческий’ аспект оппортунизма заключается в его утверждении, что рабочий класс при нынешнем общественном строе, будучи классом, которым доминируют и эксплуатируют высшие классы, рискует увидеть в целом ухудшение своих условий сотней и одним образом, если определенные характеристики нынешнего социального порядка находятся под угрозой. Мы уже десятки и десятки раз видели, как пораженческие иерархии пролетариата призывали его отказаться от классовой борьбы, чтобы помочь защитить, в коалиции с другими социальными и политическими силами на национальной или мировой арене, самые разнообразные постулаты: свободу, демократию, представительную систему, отечество, национальную независимость, унитарный пацифизм и т.д., и т.д. При этом они отбрасывают марксистские тезисы, согласно которым единый революционный класс, пролетариат, считает все эти формы буржуазного мира просто броней, которую время от времени надевает капиталистическая привилегия; пролетариат знает, что в революционной борьбе ему нечего терять, кроме своих цепей. Этот же пролетариат, превращенный в распорядителя якобы драгоценного исторического наследия, в спасителя провалившихся идеалов буржуазной политики, “оборонческий" оппортунизм, поработив и сделав более несчастным, чем когда-либо, передал своим классовым врагам в разрушительном кризисе, развернувшемся во время первой и второй империалистических войн".

Равным образом мы отвергаем всякое посредничество, «термин, под которым мы подразумеваем попытку указать в качестве главной и предварительной цели применение силы и усилий революционного пролетариата не для свержения его классовых угнетателей, а для реализации определенных условий в нынешнем способе организации общества, которые обеспечили бы ему более благоприятную почву для последующих завоеваний». «В дополнительном (к "оборончеству") облике "посредничества" оппортунистическая коррупция больше не защищает только негативный аспект защиты преимуществ, которыми пользуется пролетариат и которые он может потерять, но выступает также под более выразительным видом предложений о предварительных завоеваниях, которые могут быть достигнуты, действуя в ситуациях из которых легче было бы совершить скачок к своим главным завоеваниям – и все это, следует понимать, при услужливой и искренней помощи более современной и всесторонне развитой части буржуазии и ее партий». «Марксистская авангардная партия, имеющая своей основной задачей точную расшифровку развития условий, благоприятных для максимального классового действия, должна посвятить себя в течение всего исторического хода событий развитию и ведению этого действия к победе, а не созданию его промежуточных условий».

Поэтому в случае войны партия, не рассматривая ни поддержание или восстановление условий мира между государствами, ни победу одного военного фронта над другим в качестве предпосылок, заслуживающих защиты, ни рассматривая такие события как промежуточные шаги для победы на пути к социализму, не приостановит свою классовую борьбу до тех пор, пока Коммунизм не будет достигнут, и не будет вступать в союзы с какими-либо буржуазными слоями или партиями ради этих целей.
 

9. Революционное пораженчество

«Марксист признает: прогрессивные войны были; но в 1914 году, как и в 1939, мы столкнулись НЕ с войной прогресса, а просто с конфликтом между империалистическими эксплуататорами; долг всех социалистов состоял в том, чтобы бороться против ВСЕХ правительств во ВСЕХ странах; более того: марксизм заявляет о невозможности прекращении войн без уничтожения классовых обществ и победы социалистической революции».

Этот последний отрывок, взятый из черновика одной из наших работ 1951 года, «является первым и наиболее важным из тезисов о пацифизме. Это уничтожает любую возможность марксизма-ленинизма продвигать движения, целью которых является подавление войны, разоружение, арбитраж или юридическое равенство между нациями (Лига Вильсона, ООН Трумэна). Ленинизм не указывает капиталистическим державам: я не допущу, чтобы вы развязали войну, и разгромлю вас, если вы это сделаете; он говорит им: я хорошо знаю, что до тех пор, пока вы не будете свергнуты пролетариатом, вы будете втянуты в войну, хотите вы этого или нет, и я извлеку выгоду из этой ситуации, усилив борьбу за ваше свержение. Только когда эта борьба будет победоносной во всех государствах, эпоха войны подойдет к концу. По мере возникновения новых войн, если вместо диалектического критерия Маркса и Ленина (как в доктрине, так и в политической агитации) подставляется плебейская эксплуатация наивности масс в отношении святости Мира и обороны, это ничто иное, чем работа на оппортунизм и предательство. Против последнего Ленин и приложил все усилия, чтобы построить новый революционный Интернационал super hanc petram, на этой скале: КАПИТАЛИЗМ И МИР НЕСОВМЕСТИМЫ. Мы посвящаем сегодняшнему пацифисту лапидарный тезис Третьего конгресса (33-го, о задачах Коммунистического Интернационала): Антиреволюционный гуманитарный пацифизм стал вспомогательной силой милитаризма».

Мы утверждаем, что «мы, очевидно, за полную современную правоту доктрины Ленина о войне, которая является ничем иным, как учением Маркса, выраженном в её историческом рождении после Франко-Прусской войны и Парижской Коммуны, когда завершились революционные войны либерального объединения: каждая национальная армия отныне объединяется против пролетариата!».

В начале европейского конфликта в 1914 году «буржуазии ответили, что у пролетариев нет отечества и что пролетарская партия преследует цель разрушить внутренние фронты, а войны предоставляют хорошие возможности для этого; что она не видит исторического развития в величии или спасении наций; что в международных конгрессах она уже была занята разгромом всех фронтов войны, начиная оттуда, где наиболее возможно». «Марксисты, конечно, не отказываются анализировать конкретные войны, но какой бы ни была их оценка, войны могут превратиться в революцию только при условии, что ядро международного революционного классового движения, полностью отделённое от политики правительства и от движений военного штаба, выживает и не ставит никаких теоретических и тактических оговорок между собой и возможностью пораженчества и саботажа политических, государственных и военных организаций господствующего класса во время войны». «Истинная традиция революционного крыла, объединившегося после войны в Большевистском Интернационале, связана с директивой не отказываться от борьбы против власти буржуазии и государственных сил, даже когда они вовлечены в войну и терпят поражение, и с распространением возможного международного революционного действия без какого-либо учёта возможности сдвига военного равновесия в пользу противника». «Ленин прямо заявил: наша задача может быть выполнена только через "превращение империалистической войны в гражданскую войну"». «Со времен Первых Международных конгрессов нынешнего столетия войны между капиталистическими государствами больше не рассматриваются Марксистами как фаза развития, которая должна быть завершена при поддержке социалистов, где бы они ни происходили, а как "шанс свергнуть буржуазную власть посредством социальной войны классов". Эту концепцию и этот долг, преданными со стольких сторон, Ленин и все Марксистские Левые вместе с ним неустанно пытались вернуть на место. Война всецело империалистическая; в ней нет прогрессивных сторон и аспектов; необходимо пропагандировать пролетарский саботаж всех государств из "тыла"». «Как и в Парижской Коммуне, и в Ленинграде Революция победила, маршируя в противоположном направлении фронту войны, стреляя не по внешнему врагу в военной и национальной борьбе, а повернув тех же людей и то же оружие против внутреннего врага, против правительства капитала, против классовой власти буржуазии; "превратив национальную войну в гражданскую"».
 

10. Против ндифферентизма

В том случае, если партия исторически не расположена к свержению системы путём революции (пролетариат отсутствует или побежден), но при этом всё ещё применяется практика пораженчества и "внутреннего врага", она установит, какая из различных возможностей была бы меньшим злом, т.е. союз двух империалистических групп в войне, победа одной или другой. Что касается второй мировой войны, мы считаем, что меньшим злом было бы разрушение капиталистически более сильного и жесткого монстра Вашингтона. Общее состояние межкапиталистических отношений власти сегодня не сильно изменилось, и, поскольку условия, вытекающие из поражения более упорядоченных и могущественных стран, более благоприятны для революции, в случае третьей войны поражение Америки останется меньшим злом.

Этот тезис не предполагает никакого возврата к посредничеству другого рода: речь, конечно, не идёт о том, чтобы, как представляют сторонники индифферентизма в этой области, нажать американскую кнопку или русскую кнопку, тем самым отказавшись – даже если бы это было возможно – нажать кнопку мировой революции. Бессмысленный и напыщенный индифферентизм в отношении нечеловеческих сил, развязанных в войнах, всегда решительно осуждался всеми революционными марксистами, от Маркса до Ленина до итальянских левых и международного коммунизма. «Ленин был чрезвычайно хорошо осведомлен в том, что Маркс и Энгельс, осуждая войны с 1854-1855 по 1870-1871 годы, тем не менее после начала войны постоянно поддерживали ту или иную воюющую сторону». Однако Ленин отмечает, что до этого времени Бебель и Либкнехт голосовали по совету Маркса и Энгельса против военных кредитов, в отличие от их преемников 1914 года в Рейхстаге, которые в разгар империалистической эпохи обманным путем замалчивали тот факт, что феодальная Россия, тем не менее, всё ещё стояла на ногах, и её крах был необходим. Эта необходимость не означала, что следует заключить союз с кайзером в Берлине, или что отступник Плеханов должен заключить союз с царём в Петрограде. Только буржуа и кретин, говорит Ленин, не понимают, что в каждой стране революционеры работают на поражение своего собственного правительства. И история показала, что они могут рухнуть одно за другим.

И в действительности, документально подтверждено, что во время империалистической войны 1914 года Ленин выбрал определенное решение. Когда, по согласованию с немецкой делегацией, он выехал из Цюриха в опломбированном железнодорожном вагоне, естественно, все восприняли его как "пресловутого Прусского агента Владимира Ленина". Позже стало очевидно, кто всё понял правильно, Прусские агенты или революционный агент; и то же самое после Брест-Литовска. И Россия, и Германия в конечном счёте потерпели крах.

Именно Маркс придумал выражение "наилучший результат" войны, и мы, как обычно, только повторяем его, в то время как Ленин дал нам концепцию "меньшего зла" в исходе войн, применимую, как хорошо известно, к современным, утончённо империалистическим войнам, в которых поддержка любого воюющего правительства является открытым предательством. В тексте для российской партии от 28 сентября 1914 года он сказал: «В нынешней ситуации мы не можем установить, с точки зрения международного пролетариата, поражение какой из двух групп воюющих наций было бы меньшим злом для социализма». Индифферентизм, следовательно, уже мёртв и похоронен; два исхода войны, которым мы с обеих сторон противопоставляем пораженчество и революцию, при сохранении нынешних сил, по-разному повлияют на последующее историческое развитие; что же тогда является наиболее благоприятным решением с революционной точки зрения? «Для нас, российских социал-демократов (название партии ещё не было изменено), не может быть никаких сомнений в том, что с точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всего народа России меньшим злом для социализма было бы поражение царского правительства».

Подводим итоги, на данный момент рассматривая третью войну как неизбежную. Война 1, 2 и 3. По обе стороны фронта, обязательства революционных коммунистических партий, как всегда, таковы: никакой поддержки правительствам, как можно больше пораженчества, насколько это практически возможно. Война 1. Лучшая развязка для революции - это падение России и Англии. Первый пункт, безусловно, подтвердился, второй - нет: победа капитализма. Война 2. Лучший результат - Англия и Америка идут к стене. К сожалению, этого не произошло: крупная победа капитализма. Война 3. Лучшая развязка – полный провал Америки. Кто-то мог бы и привести аргументы в пользу противоположного тезиса, что лучше потерпеть крах России, учитывая, что, в то время как Америка является главным защитником капитализма, Россия является главным разрушителем революционного коммунизма. Первый дает кислород своему пациенту, второй обездвиживает его марксистского "могильщика". Явно идиотский тезис таков: не имеет значения, кто победит.
 

11. Тезисы по тактике

1) Тактика партии в отношении империалистической войны основывается на ленинской доктрине революционного пораженчества, безоговорочного, даже одностороннего саботажа войны, чтобы превратить её в гражданскую войну против собственного правительства, чтобы обеспечить захват власти и установление диктатуры пролетариата. У оппортунистов были оговорки во время двух войн, но все они сводились к одному и тому же результату: гонение пролетариата на бойню ради защиты интересов классового врага.
     Одной из таких "оговорок” был их призыв к одновременным пораженческим действиям на враждебных фронтах. С виду это была радикальная позиция, но на самом деле её невозможно было осуществить, и она стала условием отказа от революционных действий и поддержки войны, проводимой их буржуазией. Вместо этого было необходимо предвидеть и подготовить действия, способствующие поражению их правительства даже в одной только стране.
     Если, исходя из позиции неблагоприятного хода классовой борьбы, партия оценивает революционный подъём как в целом невозможным, такая возможность никогда не исключалась полностью, поскольку мы не исключаем возможности возникновения отдельных благоприятных условий на каком-либо этапе войны, т.е. во время подготовки, начала, развития, окончания и непосредственно после войны. В любом случае, она не меняет своей тактики, поскольку это гарантии, как и для партии, так и даже для самой возможности классового возрождения.

2) Партия, осуждая легальный пацифизм в принципе, предупреждая пролетариат, что он будет беспомощен и не уверен в своём будущем, если преклонит колени перед алтарём Отечества и Обороны, поощряет чувство, которое существует среди пролетариев и солдат против последствий войны, обнаруживаемое также в движении и демонстрациях против войны, но направляет его к пораженчеству и революционной цели. Она будет стремиться, как непосредственно, так и посредством своего влияния на оборонительные экономические организации класса (внутри которых она существует как фракция), пропагандировать против войны и её последствий и мобилизовать на эту цель класс. Для партии, для коммунистов, участие наряду с другими партиями в организациях не строго экономического типа должно быть исключено: примерами таких организаций являются комитеты по вопросам мира, разоружения или дружбы между народами и тому подобное. Партия не будет смущать пролетариат, признавая, что без революционного движения всё ещё возможно поддержать мир. Капиталистический мир, несомненно, в конце концов наступит, но только после того, как его военный цикл со всеми его разрушениями, истреблением и грабежом завершится, и даже тогда он уже будет нести в себе семена будущей войны между господствующими классами различных стран. Прочный мир может быть завоёван только гражданской войной против собственного правительства и буржуазии, а также революционной войной между государствами с пролетарской диктатурой и государствами, всё ещё имеющими буржуазную диктатуру.

3) Партия осуждает как пустую иллюзию требование о разоружении государств; она заменяет призыв в народное ополчение призывом в пролетарское ополчение и подтверждает необходимость военно-технической подготовки класса и легальной работы и проникновения в буржуазную армию с повстанческими целями.
     Нашим девизом не является отказ от военной службы, который отстаивают мещанские движения.

4) Забастовка и профсоюзная организация являются первичными орудиями классовой борьбы пролетариата. Только экономическая борьба за немедленные экономические улучшения может встряхнуть наиболее отсталые эксплуатируемые массы и дать им настоящее образование, а в революционный период превратить их в короткое время в армию революционных борцов. Широкое и боевое рабочее оборонное движение является определяющим фактором в процессе восстания, а также в нарушении дисциплины и проникновении коммунистической пропаганды среди солдат.
     В революциях 1905 и 1917 годов в России переплетение экономических забастовок с политическими, тесная связь между этими двумя формами стачек обеспечили успех движения. Для того, чтобы пролетариат преуспел в полном выражении своей классовой силы для захвата политической власти, необходимо, чтобы обширные стихийные классовые движения сопротивления и нападения, как экономические, так и политические, как гражданских лиц, так и солдат дисциплинировались, контролировались и возглавлялись революционной партией, которая, со своей стороны, концентрирует всю эту энергию в борьбу за высшую цель – захват государственной власти. Это сложная динамика, которую партия должна изучить и предвидеть, поскольку в экстремальных ситуациях она буквально становится Штаб-квартирой революции. Вопрос, очевидно, осложняется тем, что различные частичные аспекты движения взаимно и по-разному влияют друг на друга в своём сближении и ориентации; однако ни один из них не может достичь цели самостоятельно, а только в сваре общего классового движения с волей и уверенностью партии.

5) Партия считает определённые реакции на войну неадекватными, даже если они предпринимаются с единственной целью предотвращения войны, чтобы расширить и распространить формы восстания, эти реакции против войны могут быть инстинктивными, индивидуальными или коллективными классовыми реакциями в форме отказа от военной службы, бегства, уклонения или дезертирства. Такие реакции отдельных лиц или масс, даже если они спонтанны, выражают отказ пролетария отдать свою собственную плоть империалистическому мяснику, но сами по себе они могут привести только к сложению оружия и рассеиванию тех пролетарских сил, которые должны составлять костяк вооружённой силы революции. Раскол воинских частей и коллапс фронта будут решительно поддержаны партией с целью перехода этих сил на внутренний фронт, организованный и дисциплинированный для гражданской войны против собственного правительства. Своими действиями и пропагандой партия будет побуждать солдат не бросать оружие, а крепко держать его в руках, чтобы в нужный момент иметь возможность направить его на внутреннего врага.
     Только через её законное и незаконное вмешательство в армию – с целью организации коммунистических ячеек, а затем подразделений – может произойти явление перехода части буржуазной армии под знамя революции или достижения её нейтралитета в нарастающем социальном конфликте. Одновременно может произойти значительное распространение явления, обширного и спонтанного в первой войне, братания между солдатами враждебных армий, которое коммунисты должны попытаться организовать, выйдя за рамки его основной формы -военной забастовки.

6) Другая позиция, которую мы опровергаем, вытекает из ошибочной интерпретации не подлежащей отрицанию классической марксистской позиции. Она утверждает, на основе оценки "меньшего зла" среди возможных буржуазных решений военного кризиса, что обязательно следует соответствующая активная тактическая позиция, т.е., если условия в ближайшей перспективе будут признаны неблагоприятными для успеха пролетарской революции, партия должна будет поддержать, или не препятствовать победе одного буржуазного фронта над другим, чтобы обеспечить лучшие условия после войны для возобновления классовой борьбы. Это путь предательства, который в самых разрозненных формах посредничества ведет к спасению капиталистической системы.

7) В случае войны отношение партии к оппортунизму остается неизменным, более того, борьба с ним и его организацией должны быть усилены, потому что война может позволить ему улучшить свою левую маскировку, призывая пролетариев присоединиться к войне на защиту уже достигнутых целей с целью достижения более продвинутых стадий на пути к социализму.
    Даже если войне удастся нарушить единообразие позиций оппортунизма в определенных странах, это само по себе не означает ослабления оппортунизма. Его влияние на рабочий класс будет возрастать или уменьшаться в зависимости от большего или меньшего числа последователей коммунистической партии в классе. Это прискорбное оппортунистическое влияние будет ещё более значительным, если, как во время второй мировой войны, ему удастся направить вооружённых пролетариев против их собственного правительства не для того, чтобы заменить его пролетарской диктатурой, а на благо другим буржуазным правительствам, выдаваемые оппортунистами за прогрессивные, чтобы обеспечить выстраивание либо на пророссийском, либо на проамериканском фронте.
     Во время первой мировой войны Второй Интернационал, в котором доминировал оппортунизм, потерпел крах, и международные левые во главе с Лениным сориентировались на воссоздание всемирной пролетарской организации. Однако краха было недостаточно, чтобы устранить разрушительное влияние старой организации, поскольку основание Коммунистического Интернационала и его национальных секций произошло запоздало. Вторая война разразилась, когда революционная марксистская партия отсутствовала на исторической арене, и оппортунизм под маской сталинизма мог предстать в лжекоммунистическом одеянии и даже безнаказанно устраивать внезапные смены фронта, снова привлекая пролетариат к жертвоприношению в угоду выгоде классового врага.
     Столкнувшись с третьей мировой войной, мы должны ещё чётче, если это возможно, различать "центристские" организации, которые в решающие моменты прекратят все свои выкрутасы и повороты, чтобы пополнить ряды патриотизма и священного союза.
 

8) Партия предвидит необходимость революционной войны после захвата власти в одной или нескольких странах. Это означает, что её задачей будет организация Красной Армии до такой степени, чтобы она была способна разгромить внутренние буржуазные армии и противостоять армиям других буржуазных государств. Это будет час справедливой войны за защиту диктатуры пролетариата и за распространение революции на те страны, где всё ещё господствует капитал, сохраняя при этом тесные связи с классовой борьбой, которую ведёт в тех странах всемирная коммунистическая партия.
  Это, и только это, будет последней из войн в тысячелетнем цикле человечества, разделенного на классы.

(“Il Partito Comunista”, n.181, 1990).